Спецпроект «История Победы» | Людмила Гросс

«Я не спеша собрал бесстрастно

воспоминанья и дела,

и стало беспощадно ясно,

Жизнь прошумела и ушла...»   

А. Блок

  Жестокие репрессии против советских немцев во время Великой Отечественной войны — одна из самых скорбных страниц нашей истории. Едва фашистская Германия напала на Советский Союз, бывшие соотечественники моментально превратились во «внутреннего врага» и на них начались гонения. В июле 1941 г. были выселены из родных мест крымские немцы, в августе — поволжские, в октябре — кавказские. В марте1942 г. были переселены все немцы из Ленинграда. Более 800 тысяч человек отправилось в Среднюю Азию, Казахстан и Сибирь. В отличие от некоторых других депортированных народов, немцы были не просто лишены всего имущества и выселены из родных мест - многие из них попали в тюрьмы и лагеря. Остальное взрослое трудоспособное население было призвано в трудовую армию.

  Впрочем, условия в ней мало чем отличались от лагерей строгого режима: голод, холод, тяжелый труд. Рассеянные по огромной стране, немцы умирали тысячами. Разговор на немецком языке считался преступлением. Всего за несколько слов человека могли обвинить в пособничестве фашистским захватчикам. На несколько военных и послевоенных лет им закрыли возможность получения образования, ответственной и квалифицированной работы.

  22 июня 2018 года исполнится 77 лет с того трагического дня, когда фашистская Германия напала на Советский Союз. За победу пришлось заплатить слишком большую цену. Только в нашей стране в годы Великой Отечественной войны погибло более 50 млн человек. В этой цифре не учтены жизни людей репрессированных в 37- 38-м годах и годы войны, жизни людей, которые были «своими», но при определенных обстоятельствах стали «чужими». Целые народы были наказаны за то, что они не были русскими. Это чеченцы, ингуши,  крымские татары, а также немцы Поволжья… История моей семьи тесно связана с судьбами людей, репрессированных по разным причинам, в том числе с судьбами немцев, высланных не только с Поволжья, но и из других мест в годы Великой Отечественной войны.

  В наше время каждый человек имеет возможность  изучать родословную историю своей семьи, а когда есть письменный источник истории о тех давних событиях - рукописный дневник мой бабушки, где в подробностях изложены все события и факты, связанные с моей семьей, то есть чем гордиться.

  Моя бабушка, Людмила Александровна Гросс, родилась в немецкой семье 21 апреля 1923  года в городе Саратове. Окончила саратовскую школу № 12 в 1941 году. Училась она хорошо и охотно, переходя из класса в класс с похвальной грамотой. Она  получила аттестат с отличием об окончании средней школы и имела право поступления в высшие учебные заведения без вступительных экзаменов. Была зачислена студенткой первого курса саратовского медицинского института.

  А 22 июня 1941 года началась война с Германией. Вначале все шло как обычно. Недавно закончилась война с белофиннами, которая не очень-то повлияла на повседневную жизнь. Бабушку же в ту пору занимал только вопрос: медицина или биология? Решающую роль сыграл совет брата, который сказал, что ей следует выбрать медицину, т.к. попутно можно заняться и биологией. На самом деле каждый врач так или иначе связан с биологией, но далеко не всякий биолог - врач.

 31 августа 1941 года  было объявлено о выселении немцев Поволжья, в том числе из города Саратова, в Сибирь, Казахстан и Алтайский край. На это был специальный указ Президиума Верховного Совета СССР. Назывались и причины. По данным НКВД, тысячи немецко-фашистских диверсантов орудуют в среде населения АССР немцев Поволжья. Во избежание кровопролития основную часть жителей решено вывезти.

  Согласно указу предстояло вывезти около 380 тысяч взрослых и детей. Грузили семьями по 40 человек в теплушки. Судя по отношению приставленной к эшелонам охраны, немцы Поволжья, до конца августа 1941-го считавшиеся полноправными советскими гражданами, теперь своего достоинства и защиты закона были лишены.

  Далее приведу известное по записям из дневника.

  7 сентября их вывезли из Саратова. Из Саратова было отправлено три эшелона немцев. Была ликвидирована автономная республика немцев Поволжья (автономия советских немцев оформлена по указанию В.И. Ленина 19 октября 1918 г. После ряда изменений в 1924 г. получила статус автономной республики и с 1936 года напрямую входила в состав РСФСР).

  Их погрузили в товарные вагоны с двухъярусными нарами. В тамбуре каждого вагона стояли двое часовых с винтовками. В пути они были 13 суток, т.к. эшелон после Урала направился на юг, к Алма-Ате. По воспоминаниям,  они проезжали голубую-голубую реку Сырдарью, потом снежные вершины Тянь-Шаня. На станциях больших городов, если эшелон и останавливался, то выходить из вагонов не разрешалось. Перед остановкой заходили часовые и каждый раз спрашивали: «Есть у кого оружие?» После Алма-Аты эшелон вновь направился на север. Вскоре объявили, что они едут в Новосибирскую область. На  станции они стояли три часа, выходить из вагонов строжайше запрещалось. Безо всякого предупреждения эшелон тронулся. Проехав километров 90, эшелон остановился на станции Ояш. С этой станции людей на лошадях развезли по ближним деревням и селам.

  Ее семья со всеми родными попала в колхоз «Горн» в18 километрах от Ояша.  Она вспоминает, что особенно поражала ее в первое время тишина. Особенно вечерами. Не слышно ни привычных с детства трамвайных звонков, ни сигналов автомобилей, ни просто живого городского шума. Изредка (и то издалека) раздастся гудок паровоза, приглушенный грохот колес, лай собак - и опять тишина. В деревне не было даже электричества.

  Через неделю по прибытии в Сибирь она отправила документы в Новосибирский медицинский институт в надежде на то, что учебный год начинался с октября, да и то только для старшекурсников. Вновь поступившие были посланы на полевые работы в колхозы и совхозы. Документы были возвращены ей по почте с указанием, что она имеет право проживать только в Ояшинском районе Новосибирской области, и въезд, а тем более пребывание в Новосибирске ей категорически запрещены до окончания войны.

  Итак, работа в колхозе. Их послали «подымать» лен, который они  увидели впервые. Скошенный лен лежал разваленный, как домашние «дорожки», по всему полю. Научились вязать снопы и складывать их в скирды. Ходили на молотьбу. С неделю перебирали мерзлую картошку, сваленную в сельском клубе. Ходили в амбары веять зерно на веялках.

  В августе 1942 года она вновь отослала документы в Новосибирск для поступления в институт, ссылаясь на права советского человека. Опять получила документы назад с пометкой, где она должна проживать.

  После вторичного отказа она поехала на ст. Ояш. Из Ояшского района получила назначение в совхоз «Чебула» преподавать математику в школе-семилетке. Совхоз находился в шести километрах от колхоза «Горн».

  С сентября1942 г. она стала работать в совхозной школе. Правда, обучение еще не началось: все ученики и преподаватели работали в поле, на уборке урожая.

  Недели через две ее вызвал директор школы и зачитал приказ об отчислении ее из школы по указу вышестоящих органов.

  Она вернулась к родителям в колхоз «Горн». Вскоре пришла повестка ей на комиссию, в Ояш. В ноябре ее провожали со станции Ояш в товарных вагонах на запад. Прошло немало времени, пока родители узнали, что она находится в Куйбышевской области и работает на строительстве треста «Востокнефтестрой».

  После недели пути их высадили на станции города Сызрани, откуда на следующий день отправили на строительство крекинг-завода. Поместили в большой, не совсем отстроенный барак 60 человек. На себе принесли топчаны из мерзлых досок и поставили их в ряд.

  Этот «крекингстрой» вспоминается ей сплошным холодом и темнотой. Зимние дни коротки, а поздние и ранние часы работы освещались прожекторами. В семь часов утра подъем, строем шли на работу, в обед в столовую тоже строем, вечером в 7-9 часов опять строем в общежитие. Никаких выходных!

  Наверное, она никогда не забудет, как однажды была сильная метель. Они, как обычно, строем прибыли на стройку, где уже сидели и курили рабочие каменщики, которым они подсобничали. Посмотрев на них, они сказали: «Зачем пришли, девчата? В такую погоду невозможно работать. Идите домой!» Они ответили, что «если мы уйдем, то и они уйдут, а первыми им уходить стыдно». Ну вот те и ушли.

  В обед явился комендант и начальник колонны. Много кричали, обвиняя их, конечно, во вредительстве, измене Родине и прочее. Потом зачитали постановление о наказании: по 15 часов ежедневно в течение 10 дней направить их на траншеи. И вот они стоят и долбят мерзлую землю ломами. Мороз. Ветер. Быстро кончается зимний день, а они все стоят и долбят. Темнеет, на небе появляется луна, зажигаются лампочки на столбах, прожектора, а они все работают. Сколько слез тогда было пролито…

  По карточкам они получали ежедневно 650 г хлеба. На месяц полагалось: 600 г масла, 1 200 г крупы или макаронных изделий, 2 500 г мяса или рыбы, 500 г сахара, три коробка спичек, 0,5 л водки. Когда бывало совсем туго - не на что выкупить хлеб и еду в столовой -  тогда один паек из десяти продавался, а девять делились на десятерых. Цена хлеба была 100 рублей за 100 г.

  К весне их переселили в село, в большую бревенчатую избу, где были сколочены двухъярусные нары и было холодно. Они одевались в верхнюю одежду, валенки надевали и так спали. Об этом ночлеге и вообще о жизни на Ерике хорошо (по крайней мере, ей так казалось) написано в поэме «Десяти», которую сочиняли всей бригадой.

 Отрывок из поэмы «Десяти» (деревня Ерик, июнь 1943 г.)

«Есть  в деревне Ерике домик на окраине.

 В домике том сереньком девушки живут…

Но клопы ужасные вечерами поздними

И ночами темными спать им не дают…

Их спаяла жизнь сама, голод и лишения.

Хочется уюта им, видеть дом родной.

А мечты о лекциях, книгах и учении

Целый день их мучает, не дает покой…»

  Они были молоды в основном, жизнерадостность побеждала уныние. И пусть весь день они проводили на лесах - то под палящим солнцем, то под проливным дождем, в мороз, вьюгу, - они всегда надеялись и ждали, что закончится война, увидятся с дорогими родными. И главное - вновь будут учиться, познавать и создавать много нового, хорошего, доброго! Тяжелая, изнурительная работа на стройке, разгрузка вагонов, даже иной раз ночью, грубые окрики, ругань, матерщина - все это каким-то кошмаром ложилось на их совсем еще юные плечи и светлые головы. В этом отношении их бригада всегда была на высоте, тем самым вызывая уважение даже среди их врагов.

  Дневник моей бабушки датирован 1997 годом. Этот дневник дает представление о том, что пережили немцы Поволжья в годы Великой Отечественной войны и какой большой трудовой вклад внесли они в общую победу.

   В своей работе я исследовала историю жизни моей бабушки. Передо мной предстали картины суровых событий  40-х годов XX века –  политические репрессии и депортация советских немцев, Великая Отечественная война и тяжелые послевоенные годы. Все эти события заставили моих предков – немцев Поволжья – покинуть свое место жительства, претерпеть трудности переселений и лагерных работ, испытать голод и лишиться детства, потерять своих близких и утратить родственные нити. Мои предки прожили трудную жизнь, полную лишений и несправедливости. Они сумели сохранить любовь к этой многострадальной стране и веру в добро.

  История моей семьи и судьбы ее членов повторяют судьбы и истории большинства семей нашей страны – семей советских немцев.

  Просто иначе было нельзя. Ведь они, немцы, и должны как будто искупить вину за всю Германию, за немцев-фашистов, перед Россией.

Историю Людмилы Александровны Гросс прислала ее внучка Шапкина Ангелина.